Большую часть блокады семья Нуцковых прожила в деревне Купчино. Несмотря на все лишения, маме, Александре Дмитриевне Нуцковой, удалось сохранить жизнь всем восьмерым детям. Двое из них – Ираида Николаевна Васильева (Нуцкова) и Федор Николаевич Нуцков рассказали о том, что сохранилось в их памяти о военном времени.

Моя мама родом из села Кузьмино у Царского Села. Там она была первой женщиной- трактористкой, ей грамоту дали. Она вышла замуж за моего папу – за вдовца с тремя детьми. Это был 1931 или 1932 год. Я родилась в 1937 году. Когда блокада началась, у мамы было восемь детей и девятым она была беременна. Блокада началась 8 сентября, а она родила 27 сентября.

Всех купчинских стали эвакуировать куда-то за Урал. Колхоз увезли вместе со скотом. Мама отказалась от эвакуации. Она мне говорила: «А вдруг пока еду, начну рожать, одного рожу, а вас всех потеряю». И она осталась.

Мой папа 1898 года рождения, его не сразу на фронт взяли. И в начале войны он нам успел и конины насолить, и капусты. Мать осталась одна на всю деревню с восьмью ребятишками. Корова была только. Замполит воинской части Борис Александрович Чижов распорядился, чтобы солдат кормили в нашем доме. Солдаты приезжали и в больших котлах привозили пищу. У нас в доме расставляли на скамейки посуду и ели. А что оставалось у них в котлах, это нам уже доставалось.

Мама раньше торговала молоком на рынке. А потом носила молоко домой каким-то людям на улице Рубинштейна. Это были состоятельные люди. Мать доила корову и молоко несла туда пешком. Из Купчина до Рубинштейна. Это на весь день. И они расплачивались хлебом.

Мама набирала хлеба и несла домой. Но на дороге стояли военные посты. И эти военные, на постах, они уже ее знали, что она ходила постоянно. И на каждом посту у нее требовали хлеба. Она на каждом посту отдавала часть хлеба. И нам она уже приносила очень мало хлеба. Резала по тоненькому-тоненькому кусочку.

Когда в Пушкине уже был немец, церковь солдаты разобрали. Они строили себе землянки. И сломали все купчинские дома. Три дома осталось от Куракиной дороги перед мостом, мама говорила, ими пользовалось командование. Еще дом дяди Гани остался и Минеевские дома, Минеевы там жили. И наш дом остался, но до поры до времени. Его потом тоже снесли.

В декабре 1942 года замполит Чижов распорядился, чтобы нас увезли оттуда. Солдаты воинской части всех нас вместе с коровой увезли на правый берег Невы, в Овцыно. Это была немецкая колония. Тогда и наш дом солдаты разобрали, ничего от него не осталось.
Мой папа на войне был ранен, в госпитале лежал. После госпиталя он к нам в Овцыно приехал. Он работал в Овцыно в колхозе конюхом. Но он очень любил свою родину и сразу после войны начал хлопотать, чтобы ему разрешили снова вернуться в Купчино. После войны он снова построил в Купчине дом.

Запись Д. В. Шаляпина, 2011 г.
В обработке О. А. Ясененко, 2021 г.

Я родился в 1940 году седьмым ребенком в семье. Наш дом располагался на Новой улице в конце деревни Купчино, у церкви. Началась вой на, почти все жители деревни были эвакуированы. Наша мама от эвакуации отказалась, рассудив так: с таким количеством детей в военное время детей можно потерять по дороге, а в своем доме, на своей земле, если снаряд попадет, то всех – одним ударом…

Противотанковый ров первой линии обороны города Ленинграда проходил в 60 метрах от нашего дома. Ближе к городу была установлена зенитная батарея. Пришел как-то в дом командир зенитной части Борис Александрович Чижов и чуть не со слезами на глазах говорит: «Мать, прости, я снес с вашей церкви колокольню. Колокольня была очень хорошим ориентиром для фашистов». Это было первое разрушение в деревне. По существовавшей традиции снос церкви считался концом существования деревни.

Мне было около трех лет, а вот помню, как приходили военные, я помню их кусочки хлеба. Уходя в атаку, приносили они эти кусочки нам и говорили, что «мы все равно не вернемся, а вы, может быть, выживете». Вот с таким настроением они шли в атаку, что последний кусочек хлеба отдавали детям во имя жизни на земле.

В январе 1943 года, при подготовке к снятию блокады Ленинграда, военным понадобилось много строительного материала для сооружения долговременных огневых точек. Наши деревянные постройки были очень удобным источником материала на опалубку для заливки корпусов дотов, ближайшим к строительному объекту. Поэтому командование настойчиво предложило нашей семье переселение, уверяя при этом, что после войны мы сможем вернуться на родную землю, построив новое жилье. Так как якобы есть закон, по которому нашей семье выплатят компенсацию за все наши строения, поскольку они будут разобраны и использованы на строительстве оборонных сооружений, а не просто утрачены. И в январе 1943 года наша семья была переселена в колонию Овцыно, дом 113, что на правом берегу Невы, пустовавший после эвакуации немецких колонистов, в более безопасные места.

Запись Д. В. Шаляпина, 2014 г.
В обработке О. А. Ясененко, 2021 г.