В сентябре 1941 года начались оборонительные работы на ближних подступах к Ленинграду. Вокруг города в несколько рядов протянулись глубокие противотанковые рвы. Кирилл Ефимович Школьников оставил воспоминания об их строительстве в Купчине.

Десятки тысяч ленинградцев вышли на строительство оборонительных сооружений у стен гор

ода. Ломы, кирки, лопаты взяли в руки и многие железнодорожники нашего Ленинград- Балтийского отделения. К ленинградским железнодорожникам присоединились многие из эвакуированных с Дновского, Псковского и других узлов. В одной из таких групп оказался и я. Было это в ноябре сорок первого.
В назначенный день в семь часов утра мы собрались на перроне Витебского вокзала. Там стоял состав из нескольких вагонов пригородного типа. В окнах – ни одного стекла. Вошли в вагон. В углу излучала тепло чугунная печка. Весело потрескивали ярко горевшие дрова. Освещения в вагоне не было, но пламя печурки давало отсвет. Скоро вагон заполнился разноголосым говором, запахло махоркой. Минут через десять мы уже выходили из вагонов на станции Купчино. Порожний состав ушел обратно.
Руководители штаба оборонных работ разбили прибывших на подразделения – сотни. Они комплектовались по производственному принципу. Три сотни составляли железнодорожники. Первоначально я производил замеры и подсчитывал объем выполненных работ, затем был назначен начальником участка, на котором трудилось двенадцать сотен, в том числе железнодорожники нашего отделения. Мы работали на трассе противотанкового рва от Витебской линии до Ижорского завода.*

Каждый погонный метр траншеи требовалось вынуть до 15 кубометров грунта. В сорока метрах позади рва сооружались дзоты. Впереди, по капустному полю, в сторону Шушар до железнодорожной насыпи южного полукольца простирался широкий минный пояс.

Купчино тогда было небольшой деревушкой. В одном из домиков разместилась наша «штаб-квартира». Здесь оформлялись наряды, проводились планерки, заключались договоры на социалистическое соревнование между сотнями и бригадами, выпускались боевые листки. Сюда же приносили нам обед. Работа была трудоемкой и преимущественно выполнялась вручную. Приходилось учить людей, как вырезать лопатой грунт, каким движением удалять его.

До середины ноября погода стояла осенняя, слякотная. Ноги увязали в мокрой глине. К сапогам прилипали пудовые комья. Приходилось специальной лопаточкой счищать с обуви налипшую грязь. Было очень трудно, но люди понимали, что их работа имеет огромное значение для обороны родного города. Сильные помогали слабым, выполнившие норму брали «на буксир» отстававших.

Но люди на глазах слабели от недоедания. Движения становились вялыми, апатичными, а работа требовала большого физического напряжения. Выручало горячее питание. Каждый участник оборонных работ получал пол-литра супа и на второе кусочек мяса с кашей или картофелем. Хлеб и сахар выдавались на руки по бригадам. В каждой из них выделялись хлеборезы. Они ухитрялись без весов делить буханки на равные порции. Сахар делили ложкой.

С половины ноября ударили морозы. Шагать по глине стало легко, но долбить мерзлую землю – гораздо труднее. Многие уже были не в силах выполнять дневные нормы и после работы, едва передвигая ноги, брели к поезду, который ежедневно отвозил нас домой.

«Купчино тогда было небольшой деревушкой. В одном из домиков разместилась наша «штаб-квартира». Здесь оформлялись наряды, проводились планерки, заключались договоры на социалистическое соревнование между сотнями и бригадами, выпускались боевые листки».

Во время работы мы часто видели, как над нашими головами пролетали в сторону Ленинграда вражеские бомбардировщики. Слышали стрельбу зениток, разрывы. Иногда с тяжелым гулом летели в обратную сторону снаряды – ни выстрела, ни разрыва не было слышно: это наша морская артиллерия била по дальним целям.

Однажды утром, идя на работу, мы увидели множество валявшихся на земле немецких листовок. Смысл их был примерно таков: жители города, прекратите строительство оборонительных сооружений, нас они все равно не задержат. Если же будете продолжать работу, пеняйте на себя.

Мы подобрали эту мерзость и сожгли. Каждый в тот день старался работать еще лучше – сколько хватало сил. На следующее утро немцы открыли артиллерийский огонь сначала по железнодорожному полотну, а в полдень перенесли его на наш участок. Вот один из снарядов разорвался у противотанкового рва, за ним – второй, третий…

У некоторых не выдержали нервы, и люди побежали к деревне. Противник ударил по дороге. Несколько человек упало. С того дня гитлеровцы регулярно обстреливали нас, как правило, в пол-день. Мы приноровились к этому и во время обстрела уходили в укрытия. Однажды прямым попаданием снаряда был разнесен дом, в котором находился наш штаб. К счастью, в тот момент в доме никого не оказалось.

Сейчас деревни Купчино не существует. На месте маленьких деревянных домиков высятся многоэтажные жилые корпуса. Едва видны очертания противотанкового рва, где мы в те суровые дни трудились под бомбежками и обстрелами. Как память о тех днях у меня остались медаль «За оборону Ленинграда» и шрам на левой руке.

Источник публикации: Октябрьская фронтовая / под общ. ред. В. В. Чубарова;
cост. М. Д. Опендик. Л.: Лениздат, 1970. С. 81–89.
Печатается с сокращениями

* По-видимому, речь идет о заводе «Большевик», ныне Обуховском.

По земле современного Купчина в годы войны было проложено три противотанковых рва. Самый ближний к Ленинграду находился в районе улицы Салова. Следующий ров был вырыт южнее Куракиной дороги (ныне – Южное шоссе и Альпийский переулок), его строительство описывает К. Е. Школьников. Небольшой фрагмент этого рва сохранился у перекрестка улиц Димитрова и Софийской. Третий противотанковый ров был построен вдоль Южной окружной железной дороги, чуть севернее Малой Балканской улицы.