Оборонительный рубеж «Ижора» протянулся от Угольной гавани до Рыбацкого. Многие его доты были построены руками ленинградских девушек, мобилизованных в строительные отряды. В их числе была Лидия Ивановна Утина (Лаврухина) – ветеран Великой Отечественной войны, ветеран инженерных войск, почетный житель Фрунзенского района.

В мае 1942 года я и мои подруги стали кадровыми военнослужащими. Нас приписали к воинской части 3793. Труд в инженерных войсках – самая неприметная, но тяжелая часть армейской службы. Трудно, рискованно, а в сводках почти ни слова о тех, кто строил переправы, обеспечивал продвижение войск, их закрепление на новых позициях.

В 1943 году, когда наши готовили наступление, то Говоров, он здесь командовал, решил создать укрепления. Нас привезли сюда. Поместили в школе на Кузнецовской улице*. Там было прилично, столовая на первом этаже. Точки нам распределили. Доты мы начали строить от кладбища 9-го Января до Витебской железной дороги и за ней. Работали под обстрелом, меня там ранило в ногу. Тут поле было, и дотов много. Сейчас я уж не помню всех, а те, что сохранились, я их вижу, на Средней Рогатке и в Купчине.

С июля до октября мы их строили. В отрядах были только женщины, а командирами – только мужчины. Я была в 126-м отряде. Отделение – десять человек. А были еще арматурщицы, тоже женщины.

На подготовку мы ходили пешком из той школы. Начинали с котлована. А земля здесь тяжелая – глина, камни. Вот выкопали, забетонировали. Потом делали орудийный фундамент. Выкапывали яму, засыпали щебенкой, потом бетонировали. Чтоб плотно стояло орудие. Делали опалубку с двух сторон, на толщину стены. Не менее сложной была опалубка под двери и пулеметные амбразуры.

А я была «кружилихой». Это, когда мы делали опалубку, а мы же сами и плотниками были. Нижние доски прямые, а вверху скругление должно было быть. Так я из бревен выстругивала вот эту скругленную часть. А бревна еще в сорок втором году нас отправляли заготавливать. Посылали куда-то далеко. А сюда нам бревна привозили, и мы из них опалубку делали.

Строили основательно, как дом. Только прочнее. Все на себе – и бревна, и переброска бетона. Даже военные артиллеристы из-под Пулково, глядя на нас, поражались: «Сколько можно надрываться? Шли бы лучше в боевую часть – солдаты сидят в обороне, а вы так жилы рвете!»

А потом уже шло бетонирование. Подготавливали днем, а бетонировали только ночью. Чтобы заливать бетон в опалубку, делалась эстакада для подъезда грузовиков- трехтонок. Мы сами и делали. И она должна была быть очень высокой. Выше самого дота, и чтобы еще место было свободное. А самосвалов-то не было. Все ж руками выгружали. На один дот три-четыре машины цемента шло. Помню, особенно высокие эстакады строили у железной дороги Витебской. Там доты в насыпи. И так-то высоко, а надо еще выше…

На заливке женщины по очереди, увязая в бетоне, отгребали раствор и трамбовали двуручной «толкушкой-бабой», чтобы не было пузырей. Заливали и трамбовали на совесть, без вытекания и недоливов. Уставали сильно. На бетонирование нас возили, мы сами не ходили. Оттуда везли, мы усталые, все в бетоне… Освещение было – синие лампочки. Почему синие – не знаю. Сейчас, может, и поинтересовалась бы, а тогда не до любопытства было.**

Бетон в дотах должен быть плотным. Там ни одного пузыря не должно быть. За этим следили. Сохло все это очень быстро. Как зальем, разбирали эстакаду. Пока разберем, оно и высыхало. Опалубку снимали через день-два.

Опалубку использовали только один раз, под каждый дот новую делали. Ее еще снять было не всегда легко, отдирали. Какие-то были приспособления вроде гвоздодеров, чтоб подцеплять и отрывать. А как оторвешь, она уже повреждена, не годится. Доты накрывали песком и дерном, принося грунт вручную, на носилках.

У многих дотов были пристройки деревянные. В основном для раненых, чтоб можно было помощь оказывать. Мы их тоже делали из бревен, досок. Но землянки не рыли. Уходили на следующий участок. Красили внутри тоже не мы, специальные маляры были.
Никаких званий у нас не было. Звания давали, когда уже демобилизовывали, и то не всем. Я демобилизовалась 13 мая 1945 года. Кто позже меня, тем обмундирование мужское давали, подъемные. А нам – ничего.

Вот сейчас вижу эти огневые точки, они разные. Многие покрасили, побелили. Не так уже выглядят. А здесь он в таком первоначальном виде сохранился.*** Как построили, так и стоит. Стены такие же, как и были. Только сетка была еще сверху. Но это уже не мы натягивали. А мы, вот как закончи-ли, опалубку сняли – в таком виде он и сейчас. Вот так бы и надо сохранить.

Запись Д. В. Шаляпина, 2013 г;
Утина (Лаврухина) Лидия Ивановна. «Недавно была у построенного…»// Люди и время: воспоминания жителей Фрунзенского района о блокаде: альманах. Вып. 1. Санкт- Петербург, 2014 г. с. 321–324. В обработке О. А. Ясененко, 2021 г.

* Вероятно, в школе № 371 на Кузнецовской, 8. Современный адрес – Севастьянова, 13.
** Синее освещение широко использовалось в блокадном Ленинграде. Оно позволяло хорошо ориентироваться вблизи источника света, но становилось незаметным даже на небольшом расстоянии.
*** Речь идет о народном музее «Дот № 204» мемориального комплекса «Участок оборонительного рубежа “Ижора”», расположенном на улице Димитрова.